---

Ну, привет, Стиви! Много времени прошло, да? Достославный Капитан Америка, символ Соединенных Штатов, герой, красавец, уникум. А помнишь, как все начиналось?
Ты родился четвертого июля тысяча девятьсот семнадцатого. И нет, наши семьи не дружили домами, поэтому я мало знаю о твоем детстве и отце. Сам не лез, а ты просто не любил вспоминать. А вот миссис Роджерс, Сара, иногда любила об этом говорить. О том, какой он был сильный и замечательный, справедливый и отважный, как он воевал и как ты на него похож. Честно говоря, я не очень верил, уж больно щуплым выглядел мистер Роджерс на единственной сохранившейся фотографии – свадебной. Но с мисс Сарой они выглядели замечательно. Только вот история была грустная, да, Стиви? Твоя мама умерла от туберкулеза, а папа погиб на войне. Почти как я, правда?
Мы познакомились, когда мне было тринадцать, а тебе все твои гордые и полновесные двенадцать. И ты ввязался в драку с тремя хулиганами примерно нашего возраста, и драка была такая, как сейчас и не представишь. Тот ты бы сейчас положил не одну тройку нынешних «крепышей». Злая драка, отчаянная, вполне в духе времени. Помнишь, мелкий, то время? Великая депрессия уже витала в воздухе, только люди были вовсе не подавленными – злыми. Я вмешался, уже не помню зачем. Кто знал, что так начнется большая дружба?
В которой было многое: и ссоры, и смех, и подушки вместо постели на холодном полу, и драки, и двойные свидания. А еще, гордый отказ после похорон миссис Роджерс, и все же общая квартира, когда до упрямого тебя не дошло, что это не жалость. Просто дружба.
В тридцать девятом за океаном началась война; в сорок первом Америка вступила в войну и меня призвали. Практически сразу. А тебе отказали. И отказывали раз за разом, что, по мне, так было хорошо – рисовать, и рисовать хорошо, может гораздо меньше людей, чем рядовых военных.
А в сорок третьем ты встретил доктора Эрскиным. И тебя уже не назвать мелким, мелкий. Только если артистом, но это уже совсем другая история? Тем более, что потом ты своего добился. Рванул, идиот такой, на территорию врага, один, со щитом и неисправимой уверенностью в успехе. Или нет? Не знаю. Ты не говорил, а для меня и так уже было слишком много. Всего, примерно как когда я читал о приключениях Воюющих, том дурацком поезде и нелепой ошибки. Которые щелкнули тебя по носу тем, что не все всегда заканчивается хорошо. Но ты стал сильнее. Только самоубийство было все же зря, хоть и героическое. Надрать бы тебе уши да рассказы о твоем чудесном спасении из льдов Арктики через почти семьдесят лет да страшилка об инопланетянах в Нью-Йорке отвлекают.
Тебе было хорошо в Щ.И.Т.е? Наша встреча все сломала. Опять, только в прошлый раз был нос хулигана. А теперь – Хайель ГИДРА, капитан! Щ.И.Т.разрушен, как и уверенность в правом деле. Только и ты умудрился сломать хорошо заложенные установки Зимнего Солдата. И я – бродяга; а у тебя Альтрон и шебутные мстители.
Я мог бы обсудить и напомнить тебе об этом и о многом другом. Только вот понимаешь, в чем проблема? Я почти ничего не помню. Поэтому у меня есть лишь пара слов для тебя.
Помоги.
Мне.

---

Впрочем, сейчас это все было слишком давно – история, даже не семейная байка, а героическая сказка о доблестном  и храбром малыше, который храбро попробовал наркотик и вдруг стал каким-то чудом. По мнению Барнса, его друг был чудом всегда, и именно, и только за тем сопляком Баки был готов сунуться в пасть немецкой многоголовой пакости. Не учел, правда, что в сказках всегда оставались только герои, а лучшие друзья, которые были всегда – нет. Потому что даже самому лучшему человеку, самому хорошему и правильному, самому честному-справедливому-благородному взгляд застелет. Внимание, куча новых проблем, сияющие глаза на него обращенные. Иные люди, может, не такие светлые и возвышенные, они привыкают к вниманию годами и учатся отсеивать для себя главное. Об этом никто не думает, и именно поэтому в сказках нужны лучшие друзья – их потеря отрезвляет. Заставляет оглянуться и учиться этому полезному умению уже сознательно и быстро.
Ведь оказывается, что тех, кто всегда был рядом так просто потерять.

Тени преследовали Барнса. В обрывках воспоминаний, в заинтересованно-липких взглядах на его руку или толстовку в жару. В, черт возьми, преследующих его агентах. Тени тоже были осколками, но не доверия, а памяти. Осколки ранили, но Джеймс все равно стремился быть в тени.
Почти такой же глупой, как осколки, оставшиеся от Баки Барнса. Которые тут в намеке, там в отблеске и в склепе, который считается музеем.
Монти. Жак. Джим. Гейб. Тим.
Сплошные имена, за  которыми история, но для него – ничего. Фотографии и старые газеты, всеобщее поклонение – а толку-то? Отчаянно четко Джеймс Барнс помнит только заснеженную пропасть. Она исчезла первой, и первой вспомнилась. Теперь вот преследует, противная.
Зимний Солдат не помнит, но он все равно Джеймс Барнс. Неплохой, в сущности, человек, который не любил убивать. Когда-то, а сейчас, в сущности, все равно. И прошлое – оно тоже его. Какое бы ни было.
Только смириться мешает лицо и дурацкая фраза. Что она значит?
Я с тобой до конца.

---

Я открыт к обсуждению наших явно непростых отношений в настоящем и очень жду; мне хочется видеть человека грамотного и видящего в капитане не только символ Америки и идеал, а человека, который может ошибаться.
Я не буду пинать вас писать быстро, много и активно, хочется только грамотности. А так, ну просто. Роджерс, не оставляй стар, Америку и меня. С:

---

PURNA Специальность: телохранитель VIP-персон и бывший офицер полиции Сиднея. Желаемая внешность: Danai Gurira [обсуждаемо] «Если у кого-то есть деньги и власть, то тот может строить из себя святошу, и никто не заподозрит, какая у него гнилая натура. Ненавижу сраных богатеев, хотя по иронии судьбы мне платят за то, что я готова отдать за них жизнь. Я телохранитель у зажиточных и знаменитых мерзавцев, которые путешествуют по миру и просирают за день столько, сколько нормальному человеку не заработать и за год. Я знаю своё дело куда лучше, чем какой-нибудь амбал, который даже стрелять не умеет. Поэтому они меня и держат. Раньше я служила в полиции Сиднея. Была реально крутым копом. Знаете, сколько там было женщин-аборигенок до меня? Ни одной. Думаете, мне было легко? Мои коллеги постоянно надо мной издевались. Половина ненавидела меня за то, что я женщина, а другую половину не устраивало, что моя мать родом из куури. Да и чёрт с ними! За двенадцать лет я дослужилась до детектива и успела понять, что вся система насквозь гнилая. Подросткам за наркоту дают пожизненное, а белая мразь, ворующая миллионы, ходит на свободе. У меня было одно дело: подонок насиловал свою четырнадцатилетнюю дочь. Но тронуть его было нельзя — слишком важная персона. Когда девочка покончила с собой, я пришла потолковать с ним, но он рассмеялся мне в лицо, достал пушку и сказал, что пристрелит меня, и ему ничего за это не будет, потому что я вообще никто, сраная дикарка. Я отобрала у него пушку и выстрелила. Самооборона. Но меня всё равно уволили. Двенадцать лет псу под хвост. И ведь я даже не убила эту гниду, а только отстрелила яйца. Но когда кругом грёбаный конец света, всем плевать кто ты и сколько у тебя денег в банке. Я видела, как на курорте разразилась эпидемия: богатые дохли так же быстро, как и бедные. А в Морсби власти взорвали мосты и заперли в этом пекле самых невезучих. В итоге, это никого не спасло. Когда завеса рушится, а между ними и ужасной смертью стою только я, внезапно выясняется, что Парна — их лучшая подруга. Да пошли они! Я здесь не ради них, я здесь ради тех, кто сам не может себя защитить. Ради тех, кто живёт в постоянном страхе. Я готова им помочь, и я готова умереть за них, потому что... я и сама такой была.»

LOGAN Специальность: бывший нападающий футбольной лиги. Желаемая внешность: Gerard Butler [обсуждаемо] «Было время, когда я был на вершине славы. Я играл квотербэком за Даллас, дважды попадал на обложку "Sports Illustrated". В 2004-м меня выбрали самым сексуальным техасцем — я обошёл Денниса Куэйда и Мэттью Макконахи. Ну да, я иногда мог выпить пиво или сглотнуть пару колёс... Это ничто, по сравнению с тем, чем меня ширяли, чтобы я мог играть. Иногда мне нужно было просто заглушить боль. Моей главной страстью всегда была скорость. Не мет, а чистый адреналин. Я тратил все свои бабки на самые быстрые и крутые тачки. Так, что бы вы знали: я реально круто вожу. И если бы этот ублюдок в уличной гонке меня не подрезал, я бы не разбился, и та бедная девочка осталась бы жива. Это из-за него я поломал ногу в шести местах. Да, я немного выпил перед заездом, ну и что! Я пьяный вожу куда лучше, чем трезвый. Естественно, о серьёзной игре можно было забыть. Когда я вышел из тюрьмы, со мной сразу разорвали контракт. В итоге я стал играть в какой-то дремучей лиге в сраной Канаде. Но моё имя всё же ещё чего-то стоит, я всё ещё знаменитость. Поэтому-то они и выбрали меня рекламировать свою новую трассу и купили мне билет в первый класс. Имя Логан Картер всё ещё не пустой звук. Ну и как? Научился я чему-нибудь? Может я изменился? Да хрен там. Я с упоением барахтался в своих соплях. Ладно, дело былое. Когда видишь, что весь мир катится к чертям, собственные мелкие проблемы как-то уходят на второй план. Я бы точно подох на курорте "Роял Палмс", если бы хорошие люди не решили рискнуть ради меня жизнью. Я уж не говорю, что происходило в Морсби и в этих долбаных джунглях. Навидался я там и сволочей и всякой жути. А ещё я видел, как люди жертвуют всем ради какого-нибудь едва знакомого бедолаги. Когда спасаешь зашуганного страдальца, то некогда особо лить сопли. Из этого можно извлечь урок... Блин, я не знаю точно, какой именно... Мозгов не завезли. Но одну вещь я точно понял: что бы там ни думали, Логан Картер не такой уж и ублюдок.»

XIAN Специальность: китайский спецназовец. Желаемая внешность: Li Bingbing [обсуждаемо] «Мой отец был большим человеком — старшим инспектором в полиции Гонконга. Я хорошо помню его, хотя мне было всего десять лет, когда он погиб. Его убил киллер из банды Во Шин Во. Я дала себе слово, что пойду по его стопам и почту его память. Отец обучал меня боевым искусствам, и я тренировалась сама и после того, как он покинул нас. Закончив с отличием университет, я поступила на службу в полицию Гонконга. Я попала в женский отряд. Там я старалась изо всех сил, но вскоре стало ясно, что наши начальники не хотели поручать нам серьёзные дела: они не давали должной подготовки, они не верили, что женщины могут служить не хуже мужчин. Мы были нужны им только для показухи. И вот они отправили меня на Баной. Я должна шпионить здесь за богатыми белыми. Мой отец был бы недоволен мной. Такая работа порочит его память.  Но я была готова сделать всё, что мне велят, потому что я патриотка своей страны. Но теперь никто не посмеет во мне усомниться. Я через многое прошла и знаю, на что способна. Раньше я хотела что-то доказать вышестоящему начальству, но потом я поняла, что на самом деле они никогда не стояли выше меня. Какая разница, чему они верят? Главное, во что верю я. А ещё я вижу, что за этой трагедией скрывается урок. Эту инфекцию, эту чуму сотворили люди. Это не природа берёт своё — это человечество уничтожает само себя. Я видела, как эпидемия прошлась по курорту и погрузила Морсби в кровавый хаос. Не знаю, откуда она явилась, но уверена в одном: в этом мире есть люди, которые готовы отдать миллионы жизней за пару миллиардов на счету. Они безнаказанно творят зло с помощью тех, кому положено нас защищать. Рано или поздно я покажу всем, какие они чудовища, ибо имя моё — Сянь Мэй, и я должна почтить память своего отца.»

SAM Специальность: рэпер. Желаемая внешность: Curtis Jackson [обсуждаемо] «Я вырос в Новом Орлеане, в нижнем девятом районе. Отец загремел в тюрьму, когда мне было всего два года. Там он и отдал концы. Мама после этого удара так и не оправилась  и начала спиваться и  трахаться со всеми подряд. Меня воспитывала бабушка. У неё была своя прачечная самообслуживания и домик в Бургундии. Там мы с ней и жили. Когда мне исполнилось десять, я конкретно зафанател от рэпа. Мне больше всего нравился классический рэп. У мня реально был талант. Я почти всегда побеждал на баттлах, но это всё было какое-то баловство, ничего реально не цепляло. И вот как-то раз, на Хэллоуин, на меня что-то нашло. И я сочинил песню "Who do you voodoo". Мне казалось, что получилась фигня, но она в момент стала супер-хитом и тут же попала во все чарты. Я сразу стал знаменитостью. Грэмми, тусовки со звёздами... я мог иметь любых тёлок, каких захочу. И у меня впервые появились деньги! Правда, я тратил их быстрее, чем зарабатывал. И я решил, что успех пришёл навсегда. Я написал ещё песню, и ещё и... нихрена! Ни одна не стала хитом. Я писал и писал, а всем было насрать. Меня держали за лоха: типа один хит выстрелил, а таланта нет. Десять лет прошло, и я всё ещё выступаю на концертах, но публика постоянно требует только мою первую песню. Раньше я играл в казино Вегаса и Атлантик-сити, а теперь только отстой типа рено, а то ещё хуже — круизные лайнеры. Мой концерт в "Роял Палмс" был последним шансом попасть не вершину славы, но всё рухнуло. Я не думал, что увижу жесть похлеще урагана "Катрина". Вся эта хрень на курорте, потом в Морсби... Кругом в натуре какой-то ужастик! Мертвецы ходят и мочат живых, будто у них тут конец света. А люди в этом раскладе такое вытворяют! Кто-нибудь весь из себя надёжный берёт и валит! А какой-нибудь тихоня, которого даже и не заметишь... блин, вот такие стоят до последнего, они пойдут реально на всё, причём ради левого чувака. В общем, песня назревает. Я даже не знаю, буду ли ещё стоять на ногах, когда всё устаканится. Но если буду, я вам отвечаю, Сэму Би есть что сказать.»

JOHN Специальность: солдат вооружённых сил Австралии. Желаемая внешность: Bradley Cooper [обсуждаемо] «Я военный во втором поколении. Мой дед сражался во Второй Мировой с японцами, а потом отец дослужился до старшины. С десяти лет я мечтал пойти по стопам предков: хотел стать солдатом и охранять свою страну от любых врагов. Я честно трудился: делал, что мне говорят, всегда следовал приказам. Однажды нас отправили на задание, которое я не мог исполнить. Знаете, не так-то просто описать это чувство, когда всё, во что ты верил, оборачивается ложью. Когда люди, которым ты доверял, обрекают гражданских на смерть. Среди моих командиров не было местных. Они не знали Баной, не знали здешних людей. Им нечего было терять. В голове не укладывается, что от выполнения операции отказался только я! Меня обвинили в дезертирстве и измене. Остаток своих дней я должен был провести в тюрьме всего лишь за помощь тем, кого я поклялся защищать. Что ж, теперь я знаю, кто здесь настоящий враг. Мой бой ещё не окончен. Я давал присягу. И что бы там ни говорили, Джон Мортон всё ещё солдат.»

---

По насыщенной квенте вы должны понимать, что автор акции считает себя дофига задротом в этой чудесной игре. Поэтому он так привязался к персонажам, что не видит другого выхода, кроме как попытаться собрать этот каст здесь, на Старе. Но прежде чем ваша страсть к DI окажется сильной, и вы готовы урвать столь привлекательный кусок, автор хочет сразу предупредить о некоторых условиях, дабы в дальнейшем не возникало недоразумений:
— вы должны знать игровой канон и любить тематику зомбиапокалипсиса;
— не стоит брать персонажа на несколько дней, а потом тут же его бросать из-за своей смены настроения на игру;
— прежде всего вы идёте играть за персонажа, а не сидеть в его шкуре только для галочки;
— вы приходите играть с чувством идейности, энтузиазма, творческой инициативы, чтобы влить персонажа в игровой процесс, придумать для него множество историй, дабы и мне, и моим собратьям было занимательно и приятно с вами играть;
— вы должны быть грамотны и литературно подкованы (что ни на есть важный критерий любой добротной форумной ролевой игры);
— вы должны быть бесконфликтным человеком, не напрягающим жизнь ни себе, ни другим;
— если вы заинтересованы заявкой и готовы заполнить анкету, знайте, что оценивать буду лично я. Ваша квента должна быть написана по полному шаблону. Оперировать с фактами из моей заявки разрешаю, копировать (это само по себе не показатель, это стрёмно для ролевика) запрещаю. Мне важно понять, по силам ли вам персонаж или нет;
— графическое и текстовое содержимое, повязанное на каноне игры и впечатлениях от неё, сколочено мной. Для вас я как раз подготовила аватары, которые вы, возможно, уже успели увидеть в очерках героев и захотите ими воспользоваться при вступлении в игру;
— понимание того, что вы возлагаете на себя ответственность за выбранного персонажа, крайне важно. Никто не собирается водить вас по форуму за ручку и виться вокруг да около, будто вы пуп земли и неба, чтобы обеспечить вас игрой из-за вашей лени и нежелания искать самостоятельно. Вы должны быть коммуникабельны и располагать к себе, чтобы и люди к вам тянулись, и вы к ним. Дрифт компатибл, как говорится;
— если заинтересовались, связывайтесь со мной в гостевой\стучитесь в скайп. Я не кусаюсь :DDD

---

Нико ди Анджело — сын Аида из прошлого века, которому по-хорошему сейчас должно быть куда больше семнадцати, но время, проведенное в волшебном казино, где отец прятал их с сестрой, сделало свое дело. И вот, на дворе двадцать первый век, а Нико всего семнадцать, и он чувствует себя совершенно в этом веке неуместным. Особенно, без своей сестры Бьянки.

Нико ди Анджело — нелюдимый и тихий парень, который таит в себе огромную, темную силу, идущую из самого Подземного мира, где он частенько бывает. В окружении мертвецов ему куда спокойнее, чем в шумном Лагере Полукровок. Хотел бы он сказать, что в Лагере Юпитера лучше, но нет. Нико просто не любит находиться в окружении гомонящей толпы людей. Он всегда чувствовал себя чужим, неуместным и неправильным, а после смерти Бьянки стало совсем туго. Нико хотел вытащить ее из Подземного мира, но не успел — она выбрала перерождение и навсегда исчезла из жизни ди Анджело, оставив его болезненно одиноким. Он вернул в мир живых свою другую сестру — Хейзел Левеск, и никогда не жалел об этом решении, такой живой и теплой она была, такой родной.

Нико ди Анджело привык со всем справляться самостоятельно, и это чуть не сгубило его, превратив в сгусток боли и одиночества. Нико любил Перси — долго и сильно, он восхищался им, он ненавидел его за смерть Бьянки, он восхищался им вновь. Он любил саму идею героя-Перси — идеального и непобедимого, которым Перси на самом деле не был, но это неправильное чувство заставляло Нико ощущать себя еще более чужим в Лагере. Он ненавидел себя самого, уходил все дальше в Подземный мир, все реже общался с людьми. Нико прошел очень долгий путь принятия себя, поиска мира внутри.

Нико ди Анджело — тот, от кого ты меньше всего ожидаешь огромной жертвы ради всеобщего блага, но который на ее действительно способен. Нико не заводит много знакомств по разным причинам, иногда он просто не знает, как надо вести себя с людьми, но чаще просто не хочет. Но если быть достаточно терпеливым и осторожным, то в лице Нико можно обрести верного друга, который спасет, защитит и отдаст за тебя свою жизнь, даже если ты прикажешь ему этого не делать. Нико не любит приказы. И именно это и оборачивается для него огромными неприятностями. Уилл запретил Нико любые путешествия по теням до тех пор, пока тот полностью не восстановится. Предполагалось, что степень восстановление определит Солас, но так, по всей видимости, считал только он. Через неделю после победы над Геей, Нико попробовал прогуляться в теням в Лагерь Юпитера.

И оказался в пещерах.
В Аризоне.
В апокалипсис.
В другой реальности.
Аид подери, Уилл его наручниками к себе прикует, когда Нико вернется.
Если.
Если вернется.

---

— Здесь нет богов, — мягко говорит Мелани, осторожно опускаясь на каменный выступ рядом с Нико. — Здесь никого нет.

Нико видит, что она хочет сжать его руку, как-то поддержать, но одергивает себя. Он достаточно ясно дал понять, что не любит физический контакт и вообще не особо в восторге от агрессивного дружелюбия Страйдер, и та старается держать себя в руках.

Мелани напоминает Нико Рейну. Ее силой, ее готовностью отдать всю себя битве, общему делу, спасению других, ее огнем, которым она греет любого, кто в этом нуждается, не думая о себе. Тем, как протягивает ему руку, предлагая выбраться из темноты каменного мешка. Как не боится его. Но Мелани мягче Рейны, она не командует, не нависает будто надо всеми, она дает слабину. Мелани проявляет это ненормальное дружелюбие к незнакомцу, свойственное лишь людям, пережившим апокалипсис. Нико представляет, что они чувствуют, его воспоминания о Гее достаточно свежи, чтобы понимать, как страшно стоять на краю мира. Как страшно это делать, будучи людьми.

В первый момент Нико думает, что здесь обязаны быть полубоги, потому что не может просто человек выдержать это, построить такое укрытие, просыпаться каждое утро с мыслью о бессилии и невозможности освобождения и все равно играть в волейбол и смеяться на каменной кухне. Здесь должны быть дети Гефеста, что построили эту систему освещения с зеркалами, дети Аполлона, что проводят все время в лазарете, куда приносят безвольные тела, а выходят  ошарашенные и счастливые люди. Здесь должны быть дети Ареса, который поддерживают боевой дух, и дети Афродиты, что дарят способность так безоглядно и беззаботно любить, когда вокруг не остается ничего человеческого. Он не очень разговорчив и первые дни только всматривается в лица людей, надеясь найти ответы, угадать, с кем из них можно заговорить.

Когда Нико первый раз видит Иена ему кажется, что это чертово наваждение. Лука смотрит на него неожиданно мягкими голубыми глазами без насмешки и спрашивает, нужно ли ему что-то, хорошо ли он устроился, может быть, он ищет Мелани? Нико мямлит что-то в ответ и позорно сбегает, потому что этот человек выглядит точной копией Луки Кастеллана, и это как минимум ненормально даже по меркам полубогов. Это раздражает. Нико не может сосредоточиться, постоянно рассматривает Иена и наверняка выглядит очень странно и пугающе, но ему все равно. Иену О`Ши лет двадцать пять и Лука, наверное, выглядел бы так же, доживи он до этого возраста. Нико не может отделаться от мысли, что так происходят перерождения душ и где-то здесь, возможно, есть Бьянка, что выбрала именно этот путь.

— Я почувствовал это, — Нико не расположен к задушевным беседам. Все эти дни он прятался по углам от Джеба и его дотошного любопытства, пока все обитатели пещер с интересом за этим наблюдали. Мелани похожа на своего деда, только пошла немного дальше — она про другие миры не спрашивает, она в них бывает. — Кто же поддерживает баланс?

— Как видишь, никто, — Мелани разводит руками, как бы намекая, что они сидят в подземных пещерах, где прячутся жалкие остатки человечества, и усмехается. Она хочет помочь Нико привыкнуть к мысли, что его зашвырнуло в совершенно другую реальность, она так старается, будто ей действительно не все равно, и его это удивляет.

Нико удивляет многое в этих пещерах — как странно ощущаются люди с серебром в глазах даже при условии его ослабевших способностей, будто смерть осторожно пробежалась своими холодными пальцами по их позвоночника, оставив след, да так и не забрав с собой. По крайней мере — не полностью. Но Нико не хочет об этом говорить, по крайней мере — сейчас, он просто присматривается к обитателям пещер, стараясь быть как можно более незаметным. Он хотел бы уйти, такое количество людей в замкнутом пространстве ему не нравится чуть больше, чем совершенно, но Мелани не позволила ему это сделать, когда он попытался выбраться на поверхность. Она сказала, что там небезопасно, что его убьют, что его превратят в Носителя, и даже если Нико не понимал и половины сказанных ею слов, он чувствовал это в ней — на поверхности происходит что-то действительно опасное.

Мелани местный специалист по всему ненормальному. Она почти не удивляется никаким словами Нико, провела экскурсию по пещерам, будто делала это десятки раз для гостей из других миров и ведет себя до того нормально, что даже Нико не выдержал и спросил. Нормальности в Мелани оказалось не больше, чем во всем происходящем — три путешествия в другие миры, побывавший в голове пришелец и сорванный тормозной кран.

— Расскажи мне о Подземном мире, — просит Мелани после минуты тишины, потом осматривается по сторонам и смеется: — О другом Подземном мире.

Нико сам не понимает, почему начинает говорить.

---

У меня есть минимум два варианта дальнейшего развития сюжета. Первый — Нико, попав в пещеры с помощью теней, не может выбраться оттуда самостоятельно, и они с Мелани начинают увлекательный квест "найди нужный разлом", вероятнее всего, сунувшись в процессе пару раз не туда, потому что Страйдер понятия не имеет, в какой мир Нико нужно вернуть, зато полна решимость помочь бедному мальчику. Вариант второй — Нико может свинтить обратно, но для этого ему нужно набраться сил и какое-то время посидеть на месте ровно, так что ему ничего не остается, кроме как попытаться прижиться в пещерах хотя бы на время. И, разумеется, я буду рада подстроиться под ваши желания, если у вас есть еще варианты с:

Кроме этого здесь есть желающие примерить на себя роли Перси и Аннабет в ау, поэтому без внимания вы точно не останетесь. Да и сын Аида себе соигроков из-под земли достанет ведь. Буквально   

На внешность я предлагаю вам взять Скандара Кейнса, он, на мой взгляд, отлично подходит для Нико. Но также можно взять, например, Эйсу Баттерфильда.

» GODS & HEROES «
*кликабельно
Акция действует с 05.10 по 11.10

 
 
 
 

» UNTIL DAWN «
*кликабельно
Акция действует с 12.10 по 18.10

» COLOR YOUR IMAGINATION «
*кликабельноАкция действует с 19.10 по 25.10*Акция распространяется на любых персонажей, чьи характеры/внешности/отличительные черты можно связать с каким-либо цветовым акцентом

» HALLOWEEN PARTY «
*кликабельно
Акция действует с 26.10 по 08.11

 
 
 
 

---

because you're  s a c r e d  because you're alive
because the most important thing is not what you are
but what you chose to be
Ее фамилия все еще Рейкен, но она уже почти не вздрагивает, когда к ней так обращаются. Прошло много лет с того момента, как она покинула свою семью, как прошла реабилитацию, как перестала пить таблетки и посещать психолога. Прошло много лет с того момента, как она перестала быть "той девочкой, которая умерла от переохлаждения". Семь лет назад она последний раз была в Бейкон Хиллз, и вот она снова здесь. Этот город не отпускает так просто, этот город пожирает людей, ломает и калечит, будто здесь и правда последняя остановка — а дальше, дальше только в ад.

Хуже этого города — только ад.

Бет возвращается с семьей. Так получается, как бы отец ни пытался найти возможность избежать возвращения в этот богом забытый город, как бы мать ни старалась найти выход и не брать Бет с собой, — они возвращаются. Бет пропускает год колледжа, чтобы на него заработать. Финансовое положение ее семьи оставляет желать лучшего, но ей все равно. Она жила в семье, где не было проблем с деньгами, зато были огромные проблемы с этой самой семьей, ей хватило, она умеет ценит простое человеческое тепло. Даже когда ей приходится брать несколько смен в кафе и возвращаться домой по темноте, чтобы встать рано утром и пойти на вторую работу, чтобы купить себе новую одежду для тренировок, хотя бы подержанный купальник, который разонравился кому-то побогаче. Бет — чудесная воздушная гимнастка, и если бы у нее было чуть больше возможностей и везения, она могла бы сделать карьеру. Но пока она копит на колледж и занимается поздними вечерами в пустом зале.

Ей было двенадцать, когда она почти умерла от переохлаждения под мостом. Никто не ожидал, что она выживет, когда ее увозили на машине скорой помощи, ей диагностировали клиническую смерть. Она была маленьким ребенком, она не должна была выкарабкаться. Она пережила слишком много насилия, чтобы сдаться вот так просто. В чертовой реке под чертовым мостом, потерявшись в этой глуши. Психолог много раз спрашивал Бет о том, что она помнит из той ночи, но она с трудом могла воспроизвести события — она помнит, как плутала по лесу и каждое новое дерево казалось ей знакомым и ведущим к дому, она помнит, что что-то шуршало впереди, кто-то мелькал, и она слепо шла за этим движением, надеясь, что это человек и он выведет ее из чащи. Он уводил ее только дальше, Бет поняла это позже. Помнит, как подошла к мосту — усталая и замерзшая. Это была очень холодная ночь, Бет вся дрожала, изо рта вырывался пар, согреться никак не получилось, и ей ужасно хотелось сдаться. Она плакала и звала хоть кого-нибудь.

Лучше бы ты молчала, девочка.

Вода была ледяной. Бет едва не задохнулась от холода, когда оказалась в реке. Одежда прилипла к парализованному телу, Бет чувствовала, что начинает терять сознание. Река была не очень глубокая, но выбраться самостоятельно она не могла — ей было двенадцать и она так чертовски устала. Лес нашептывал колыбельную, уговаривая ее закрыть глаза и немного поспать — прямо здесь, ведь вода так нежно окутывает ее пронизывающим до костей дурманом. Бет подняла глаза и увидела младшего брата, стоящего на мосту, он смотрел на нее немигающим взглядом и даже не пытался спуститься и помочь. Позже Бет объясняла это себе тем, что Тео был ребенком — он не понимал, и поэтому не помог ей. Ей было почти жаль его, ведь он уехал, думая, что его сестра умерла у него на глазах, он жил с этой мыслью. Если отец не убил его, конечно.

Бет понятия не имела, что Тео грел в себе воспоминания о ее смерти и спал от этого только крепче.

Ее нашел незнакомый мужчина и вызвал скорую помощь, когда она уже потеряла сознание.

Родители не пришли проведать Бет, когда она очнулась в больнице. Они не приехали туда вообще, не отвечали на звонки, уехали из Бейкон Хиллз, кажется, как только двери скорой помощи захлопнулись за парамедиком. Бет не была удивлена — осмотр в больнице выявил у нее не только сильнейшее переохлаждение, но и следы домашнего насилия. Бет было даже не интересно, сколько грозило ее отцу за то, что на протяжении последней пары лет он регулярно насиловал ее, она была похожа на приведение — пустой взгляд, резкие движения, апатия и отсутствие аппетита. Она пугалась прикосновений, и первое время с ней работали только женщины-врачи. Социальная служба нашла Бет другую семью очень быстро, эти люди жили во Фресно и это было достаточно далеко от Бейкон Хиллз, чтобы Бет смогла восстановиться и прийти в себя.

Она была истощена и измотана бесконечным насилием и перманентным страхом, что изодранная собаками кукла. Но она была жива. А, значит, у нее был шанс.

Бет пыталась заговорить о том, что Тео тоже надо забрать из этой ненормальной семьи, что отец срывает, наверное, сейчас на нем всю свою злобу и досаду от пропажи дочери, но найти Рейкенов полиция так не смогла. Бет ничего не оставалось, как попытаться жить дальше. Она прошла длительный курс реабилитации, посещала группы поддержки и психологов, пила таблетки и постепенно оживала. Она была сильной, ее огромное сердце болело, но продолжало качать кровь. Она пошла в воздушную гимнастику и влюбилась в полотна. Казалось, что, стоило ей оторваться от земли, как все, что произошло, отпускало ее. Воздушные полотна делали Бет свободной и живой.

У Бет хорошая жизнь, правда. Она смогла не очерстветь, не озлобеть после всего, что с ней произошло. Она смогла научиться ценить семью и любить в ответ. Не закрыться от мира, а только стать сильнее, немного выше, немного крепче. Бет прошла очень долгий путь восстановления — она училась говорить о том, как она не может завести отношений, потому что на нее накатывает ужас от одной мысли, что к ней будут прикасаться так, училась рассказывать о своем прошлом, не отрицая его и не стыдясь. Это был не быстрый процесс, на это ушло несколько лет упорного труда, срывов, слез, падений и взлетов, тупиковых ситуаций и ложных надежд. Но Бет справилась.

И вот она снова стоит на автобусной остановке Бейкон Хиллз рано утром, чтобы поехать на работу, и чувствует, что может дышать спокойно в этом городе. Она выжила, и имеет полное право этим гордиться.

---

on the first page of our story the future seemed so bright
then this thing turned out so evil, i don't know why i'm still surprised
even angels have their wicked schemes and you take that to new extremes
but you'll always be my hero even though you've lost your mind
Тео никогда не знал своих настоящих родителей, он был в системе с самого рождения. Такие находят приемные семьи очень быстро, люди намного охотнее берут младенца, чем сформировавшегося ребенка, вот и Тео забрали практически сразу. Рейкены казались хорошей семьей — двухлетняя дочь, хорошее финансовое положение, мать, которая много времени могла уделять детям. Все покатилось под откос через несколько лет. Отец будто сорвался с поводка, он даже не пил толком, он просто с годами все больше превращался в животное. И если Бет еще помнит его человеком, то для Тео он всегда был чертовым монстром. Безвольная мать только плакала и обнимала детей, пока те пытались забиться в угол, жались друг к другу как напуганные волчата.

Бет приходилось хуже. Тео отец хотя бы просто бил. Перенести физическую боль было намного проще, чем залечить те раны, что он оставлял на хрупкой душе Бет. Тео уже тогда усвоил простое правило — ничто не может сравниться с эмоциональной болью, никакие даже самые глубокие порезы, никакая агония сломанной руки. Никто не кричал на памяти Рейкена так громко, как Бет, которую насиловал отец, а к семнадцати годам он слышал достаточно воплей боли, от которых закладывало уши.

То, как таяла на глазах его старшая сестра, медленно убивало Тео изнутри. Он любил ее. В последние несколько лет она была единственной в этом доме, кого он мог назвать семьей, к кому не страшно было подойти, кто веял теплом, а не гнилой мертвечиной. Он старался заботиться о ней, пытался защищать, но что может сделать ребенок против взрослого мужчины? Ему не хватало физической силы, ему не хватало морального превосходства. Но он знал, что все еще мог помочь своей сестре, спасти ее от этого ада на земле.

Смерть была единственным выходом.

Смерть должна была стать освобождением для Бет — ее спасением, ее побегом. Тео знал, что поступает правильно, убивая сестру, толкая ее в реку и наблюдая за ее тщетными попытками выбраться. Он должен был убедиться, что она умерла, что она спаслась, что никто больше не причинит ей той чудовищной боли, что причинял ей отец, что она не вернется в семью, которая на проверку была прогнившей и полной трупных червей.

Тео передал Бет на попечение земле и вечному сну, он знал, что отдает ее в хорошие руки, что там ей больше не причинят вреда, не прикоснутся так, что останутся синяки, не доведут до слез. Он спасал ее и внутри становилось спокойнее — хоть кто-то из них вырвался из этого круга ада. Самих родителей он убьет позже, когда Докторая дадут заплутавшей душе силу, которой он так жаждал и так искал, когда научат скалиться и рычать диким зверем. Когда лишат последнего человеческого, что еще было в нем.

И оттого Тео так невыносимо видеть Бет живой в Бейкон Хиллз. Он узнает ее безошибочно, заходя в кафе. Он узнает эту улыбку, которую помнит так хорошо лишь потому, что видел чертовски редко. Он узнает этот голос, что успокаивал его. Он узнает ее — темные волосы, теплые глаза и шрам на левой руке. Он едва сдерживает болезненный рык от досады, от тоски, что рвет его на части — она не спаслась. Не освободилась. Не умерла.

Он все еще любит ее, конечно, любит, всей своей сочащейся гноем душой. Тео ничего не нужно от Бет, он не притворяется с ней, не врет, не надевает очередную маску. Он не хочет использовать ее для достижения каких-то целей, не хочет вовлекать в игры Докторов. Он просто хочет ей помочь, хочет освободить и успокоить. Защитить, закончить то, что начал семь лет назад. Тео хочет ее убить.

А Бет улыбается ему. Тео — единственное хорошее, что было в ее детстве. Приемный ребенок, который должен был вызывать в ней желание бороться за внимание родителей, но вместо этого она только жалась к нему ближе. Каково ей будет осознать, что все то светлое, что она помнит о своей настоящей семье — это глупая, наивная сказка? Что Тео осознанно и хладнокровно наблюдал за ее медленной смертью?

Вот тебе новая сказка, Бет, страшная и жестокая, золотого цвета нечеловеческих глаз твоего младшего брата.

just gonna stand there and watch me burn well that's alright because i like the way it hurts
just gonna stand there and hear me cry well that's alright because i love the way you lie
so maybe i'm a masochist, i try to run but I don't wanna ever leave
til the walls are going up in smoke with all our memories
❝ Девочка, которую забрали из неблагополучной семьи, которую укрыли, обогрели, научили не бояться людей. Научили летать под потолком на лентах, окрыленной и воздушной, будто руки ее становились крыльями и белоснежная ткань была в нее влюблена.

Новая семья любила ее, но у них не хватало денег, чтобы она занималась на достаточном уровне, чтобы выступала, чтобы ее тренировали. Джордан смотрел на нее и гадал, так ли завораживающе легка и прекрасна была его мать, так ли падало в пятки сердце у зрителей, когда она исполняла какой-то трюк — такая бесстрашная и волшебная, будто воздух был для нее прочнее земли. Он начал помогать Бет потому, что кто-то должен был, потому что это показалось чем-то стоящим и человечным после Афганистана. Белые полотна в его памяти покрывались пятнами крови, но упорно стирали все страшные воспоминания. Он помогал Бет учиться летать, а она немного помогала ему жить и помнить о его семье в России, когда Джордан уже и сообразить не мог, когда в последний раз чувствовал свою с матерью связь. Он не думал, что с этой девочкой в прошлом случилось что-то настолько ужасное.

На хрупкой, бумажной душе гуттаперчевый девочки кому-то хватило жестокости оставить такие раны, которые даже белоснежные полотна не смогут перевязать.

Джордан помогает Бет, когда не хватает денег на костюмы, подвозит поздними вечерами из зала, бинтует руки, потому что она так и не научилась это делать, а если родители узнают, то заберут ее и не позволят дальше заниматься. Бет ему как младшая сестра, по которой он скучает вдали от дома, как какая-то дань уважения матери, какая-то отчаянная с нею связь.

Ткань пылает и дымится какой-то химией. Джордан пылает сам. Он смотрит на стоящего напротив оборотня и впервые осознает себя в огне, осознает огнем — себя. Круг пламени окружает Бет — господи, за что ей все это? — защитной стеной. Тео скалится и боится сунуться ближе к огню, ожоги на лице стремительно заживают. Ему не нравится, что она жива, ему не нравится, что он не закончил дело, что не освободил ее тогда смертью, как должен был.

— Я не хочу причинять тебе вред, — Джордану дышится неожиданно легко, хотя дым стремительно заполняет огромный зал. Джордан не хочет делать никому больно, ему хватило Афганистана, черт возьми, ему по горло хватило.

— Забавно, — Тео не оставляет попыток подойти ближе, обжигается, рычит и снова лезет в огонь. Кружит вокруг Джордана и сестры как шакал-падальщик. — А я хочу. Кто бы ты ни был, тебе хорошо там, а? Ты можешь долго там стоять. я тоже никуда не спешу. Преимущество оборотня, ха?

Тео демонстративно рассматривает еще один исчезающий ожог.

— Мои легкие тоже восстановятся, а вот ее, — он кивает на Бет и скалится так болезненно, будто ему больно от одной мысли, что она жива, — я сомневаюсь. Сколько она еще продержится за этой дымовой завесой? Сколько ты сможешь ее там прятать от меня? Пять минут? Двадцать? Она умрет от моих рук или от твоих, но это случится сегодня, Джордан. Я должен ее убить, только это спасет ее. Одно тело. Давай не будем увеличивать работу в морге и добавлять туда еще.

Джордан думает, что из ада пришел вовсе не он, потому что демон преисподней стоит прямо перед ним, и пустота на месте его души просматривалась в желтых глазах.

А Тео вглядывается в огонь, ищет черты сестры. Он помнит, как им было жить в той семье, он помнит безвольную мать, которая только и могла, что приносить воду и неловко обнимать, успокаивая. Он помнит, как бил его приемный отец, как называл паршивым щенком, которого они пригрели и который по гроб жизни должен быть им благодарен, ведь его родная мать отказалась от него. Он помнит, как отец насиловал Бет, ее крики, ее слезы, ее стекленеющие глаза, из которых с каждым днем испарялась жизнь. Тео должен был спасти ее, должен был освободить из этого ада, должен был убить. В ней не было жизни. Для нее жизни не было. Смерть была освобождением, шансом, побегом. Тео делал, как лучше, он делал все это для ее же блага. Но она жива.

Она не спаслась.

— Тео, — Джордан правда пытается. — Тео, я знаю, в тебе есть что-то человеческое. Остановись сейчас и мы забудем об этом.

В Тео нет ничего человеческого. Тео ненавидит это слово всеми своими скудными способностями к проекции эмоций. Для Тео люди никогда не были милосердными. Тео не видел от них ни любви, ни сочувствия, ни силы. Люди, которых он видел, насиловали маленькую девочку и били его. В них не было ничего человеческого.

Звериный рык заглушает даже рев огня.

---

Итак, слухи говорят о том, что в 5B появится сестра Тео, поэтому я решил воспользоваться этим. Думаю, объяснять, почему я хочу, чтобы на внешности была именно Люси Хейл, не нужно. Кроме того, она чудесна сама по себе, поэтому я буду настаивать именно на ней.

Здесь вас жду не только я. Джордан Пэрриш готов восхищаться вашими полетами на воздушных полотнах и прятать вас от меня. Собственно, от меня вас, наверное, будет готов прятать весь город. Если вам, разумеется, поверит кто-то, кроме Стайлза 

Еще у нас есть биологическая моя мать — Дженнифер Блейк. Думаю, ей тоже будет интересно узнать о единственном человеке, который смог вызвать во мне привязанность и любовь. Пусть и такую извращенную.

Хочется долгих и болезненных отношений, потому что Бет верит в хорошее — упрямо и нелепо. Именно это позволило ей продолжить жить и радоваться новому дню. Она не понимает до конца, как опасен Тео, не хочет, не может поверить в то, что он хочет ее убить. Она твердо стоит на ногах именно благодаря тому, что видит мир в светлых тонах. И поэтому она не отступит, и он — он не отступит тоже.

» ATTACK OF THE IMMORTALS «
*кликабельно
Акция действует с 16.11 по 22.11