I am not a puppet on your string
So maybe you should check yourself before you tell me what you think of me
If I'm too hot to handle baby
Drop the heat
Cause this is me

       Скромную церквушку Дарема нельзя было даже близко сравнить с просторными храмами Ватикана, которые пестрили разнообразными фресками, позолоченными иконами и пышными убранствами, больше напоминая роскошный дворец, нежели обитель Бога, куда простые смертные приходят молиться и отпускать свои грехи. Меня всегда поражала наивность людей, возомнивших, что там, наверху, кто-то есть, и этот кто-то, зовущийся Великим Творцом, способен как-то повлиять на их жизнь — спасти невинную душу, которая находиться при смерти, или даровать здоровье и долгую жизнь близким, благодаря паре произнесённых в приступе отчаяния фраз. Очнитесь, идиоты, никакого Бога нет и в помине, он всего лишь плод Вашей слепой фанатичной Веры, и даже если бы он существовал на самом деле, то ему было бы на Вас плевать, поверьте. Где же он был, когда чума, именуемая чёрной смертью, свирепствовала по Европе, унося жизни маленьких невинных детишек и их родителей, которые молили о чудесном спасении, сгорая в мучительной агонии? Где он был, когда совсем юная и чистая монахиня, тело коей я захватила в начале 18 века, взывала к Нему и просила милосердно завершить её муки, не в силах больше наблюдать со стороны, как я порочу и извращаю всё то, что она считала сокровенным? Благо, в современном обществе появилось такое понятие, как атеизм, и его сторонники мне, определенно, пришлись по душе, но сейчас вовсе не об этом.
       Из-за моего маленького баловства в школе, мне придётся отбывать наказание, которое я бы назвала заключением на 9 кругу Ада, если бы он существовал. Директор учебного заведения отговорил подавать родителей на меня судебный иск, но условием моего безоблачного продолжения жизни стало стабильное посещение церкви и наличие наставника, который якобы поможет мне вернуться на истинный путь, обратно вывернув с той ужасной дорожки для падших, которую сейчас называют "пуститься во все тяжкие". Но даже в такой плачевной ситуации, я не намереваюсь играть по их правилам и превращу эти невыносимые и скучные месяцы в веселье собственного производства, загубив ещё одну непорочную душу, которой выпадет честь стать моим наставником.
      — Здравствуйте, Ваше Преосвященство, — мягким тихим голосом произношу я, склоняя голову в учтивом поклоне, демонстрирующим уважение перед Епископом местной церкви. По правде говоря, сейчас мне тошно, однако под ситуацию приходится подстраиваться. Вчера я потратила целый час, зависая в гугле, чтобы запомнить все эти вежливые обращения и чины в католической церкви. Никогда не думала, что буду засорять голову подобной ересью, но игра стоила свеч, и все минуты моего недовольства довольно быстро окупятся.
      — Вы, вероятно, мисс Бошем. Директор Метьюз связался со мной на днях и сообщил, что Вы придёте. Я уже подобрал Вам наставницу. Уверен, сестра Анна поможет Вам вернуть жизнь в прежнее русло. Да поможет Вам Бог. — хрипловатым голосом отвечает мужчина средних лет и указывает мне взглядом на старуху в противоположном конце помещения в чёрных монашеских одеждах, которая уставилась на меня презрительным взглядом, и в это мгновение мне хочется рычать от негодования и скривиться в лице от одного её мерзкого вида. С трудом держу себя в руках, чтобы не послать всё к черту, но внезапно мой взгляд натыкается на темноволосого юношу, который проходит вдоль широких рядов со скамьями, следуя к исповедальне. Кажется, малышка Кэтти знала его, когда училась в школе. Не помню точно его имени, но этот парнишка так и не набрался смелости, чтобы пригласить её на танцы, а лишь что-то робко промямлил и залился румянцем, вместо того, чтобы действовать. О, эти милые и трогательные подростковые чувства.
      — Простите меня, Ваше Преосвященство, но... я очень переживаю, что сестра Анна не поймёт меня. Даже сейчас я читаю в её взгляде осуждение, и мне становится так стыдно и неудобно из-за всего, что я натворила, поддавшись Дьяволу... — разыгрываю комедию, убедительно проговаривая слова, проникновенному заглядывая этому идиоту в глаза и несчастно продолжаю, — Может быть, тот священник поможет мне и станет моим наставником? Мы знакомы с ним со школы и, рассказывая ему о своих переживаниях, мне будет гораздо спокойнее. — указываю ему взглядом на скрывшегося в небольшой комнатке священника, и вопросительно вскидываю брови, ожидая его вердикта с видом великомученицы. После моего спектакля, этот глупец вряд ли сможет мне отказать.
       — Вообще-то, святой Отец Кай обычно занимается заблудшими душами подростков, но я поговорю с ним и уверен, что он согласится сделать для Вас исключение. — успевает произнести Епископ, прежде, чем его отвлекает кто-то из служителей церкви, он извиняется и сообщает, что скоро вернётся, а я, тем временем, спешу лично познакомиться с этим очаровашкой, которому скоро откроется совсем иная жизнь, полная грехов и наслаждения. Держу пари, он ещё меня за это обязательно поблагодарит.
       Цоканье шпилек о мраморный пол гулким эхом раздается по Обители псевдо Бога, пока я неспешно приближаюсь к исповедальне, чтобы начать для Кая первую проверку на прочность. Интересно, как стремительно он сломается, поддавшись соблазну? Как быстро утратит свою Веру, понимая, что Дьявол неумолимо порабощает его душу и ему невозможно противиться? Жаль, что нас будет разделять эта нелепая решётка, лишающая меня возможности тактильного сопровождения речей. Я захожу в кабину и устраиваюсь поудобнее на небольшом сидении, следом закидывая ногу на ногу, бросаю взгляд на сетчатое окошко, сквозь которое различается мужской силуэт и начинаю представление:
       — Простите меня, Святой Отец, ибо я согрешила. «И ты бы только знал, как мне это понравилось.» — по-напускному виноватым тоном начинаю я в лучших традициях отпущения грехов и вновь обращаю глаза на молодого человека, всматриваясь в его лицо сквозь прутья решётки, которая нас разделяет, пытаясь понять, узнал ли малыш-священник свою старую знакомую по голосу. «Болтаем. Да начнётся веселье. Аминь.» — сдерживаю усмешку, чуть прикусывая нижнюю губу и откидываю пряди волос с плеч, оголяя шею, настраиваясь на нужный лад.
       — Иногда мне кажется, что я одержима Дьяволом, и он заставляет меня совершать ужасные поступки. Не понимая, что творю, на одном из уроков в школе, я поставила первоклассникам непристойный и о-очень грязный фильм, который раньше бы сама никогда не посмотрела. Вы же понимаете, о фильмах какого плана я говорю? — растерянным голосом рассказываю священнику о своих милых шалостях, вспоминая столь забавные лица детей в тот момент, когда на мониторе плазменного телевизора мелькали соблазнительные картинки. Боже, как тяжело мне сейчас не рассмеяться, устраивая этот каламбур. Кажется, главная героиня того фильма, пышногрудая блондинка, предстала перед пациентом в униформе медсестры и творила такие вещи, которым точно не обучают на медицинском факультете.
      — И это далеко не всё, Святой Отец. Я соблазнила мужчину и увела его из семьи. Он бросил свою жену и двоих детей. Мы занимались сексом в спальне его дома много раз, в самых неприличных позах, где он, обычно, проводил ночи со своей женой, и она застала нас в самый неудобный момент, а вместо того, чтобы извиниться, я предложила ей присоединиться к нам. — эмоционально, но негромко продолжаю, будто этот поступок меня невероятно тяготит, не давая спокойно спать ночами из-за разыгравшегося чувства стыда или совести. Понятия не имею, что испытывают люди в такие моменты, но кажется, учебник по психологии, который когда-то читала Кэтти, указывал именно на эти понятия. Лично меня тогда всё более, чем устраивало. Мужчины не изменяют просто так — чаще всего им чего-то не хватает, а благоверная жёнушка, пыхтящая у плиты и подтирающая сопли карапузам, просто не в силах им этого дать, не говоря уже о том, что мужчины и женщины, по своей сути, полигамны. Да и кто захочет трахнуть корову с обвисшей грудью, которая даже стесняется раздеться при включённом свете? Пожалуй, на этом можно закрыть тему моих прегрешений и перейти к более интересной части, реакция на которую мне любопытна больше всего.
       — Даже сейчас, мне хочется оказаться по ту сторону окна рядом с тобой, — начинаю негромко, но вполне различимо шептать слова, словно я одна из операторов из всем известной службы "секс по телефону", и приближаюсь к разделяющему нас ограждению, — я хочу опуститься к тебе на колени и почувствовать твоё горячее дыхание на своей шее, — с придыханием томно произношу я, лукаво всматриваясь во тьму, надеясь разглядеть своего слушателя, как и увидеть румянец на его щеках, — хочу почувствовать, как твои руки грубо ласкают моё тело, а губы осыпают кожу поцелуями. — мне интересна его реакция на всё вышесказанное. Начнёт ли он что-то несмело мямлить в ответ, просто убежит из исповедальни или удивит меня?
     

I'm gonna do my thing

Breathe in, breathe out
Let the human in
Breathe in, breathe out
And let it in

вдох. выдох. рука стискивает телефон, до боли сжимаю зубы. челюсть ноет. последние слова абонента разбиваются эхом о черепную коробку // разлетаются острыми осколками и больно жалят своей правдой. но это не правда. просто не может ей быть. это же мой брат. это мой старший брат и… он. не. может. быть. мертвым.
«выпускать» человека на волю нет смысла. делаю еще один глубокий вдох и откидываюсь на спинку стула, невидящим взглядом бродя по внутреннему интерьеру кабинета. все больше похоже на чью-то злую шутку, или на сон, который вот-вот закончится. нужно только открыть глаза. но они раскрыты и внутри, помимо сосущего страха пульсирует гнев: жадный, жаркий, уничтожающий все человеческие чувства, которые должны прийти с осознанием потери. но я упрямо его не принимаю, заглушая новость своими уверенными, но едва слышными, словами:
- просто какой-то бродяга,- и почти верю в это. ведь это и правда может быть так. просто. какой-то. бродяга. а полиция просто делает свою работу. или показывает, что добросовестно этим занимается.
с самого первого дня Берген встретил нас неприветливо, холодно. пасмурное небо грозилось пролиться на приезжих яростным, ледяным дождем. я скучал по Калифорнии, солнечным дням и сухому ветру, от которого, порой, становилось душно. не понятно, что могло занести сюда Уилла, так далеко от дома. но был ли у него выбор? столько вариантов роились в голове, как противные _ назойливые пчелы. но ответа даже на один вопрос из вереницы множества таких же важных, я так и не получил. не хотел бы, чтобы первым ответом стала его смерть.
по приезду в город я сделал все, что свойственно делать простому человеку, потерявшего члена семьи: обратился в больницы, в полицию, в морги, местные газеты, которые за умеренную плату пускали объявление о пропаже несколько раз в день, посетил местных Доланов, следящих за порядком и ознакомился с правилами и законами в мире нечисти, отвлекся на дела Билли и всячески делая вид, что энтузиазма у меня куда больше, чем на самом деле. Фрея на этот счет куда пессимистична, ей постоянно удается ввернуть свой скептицизм и запинать надежду до жалкого скулежа. иногда мне правда хочется ее ударить.
ладно. продолжать сидеть и предаваться страданиям это не выход. с этим надо покончить и на девяноста процентов я уверен, что зря проеду пол города, чтобы поглазеть на чей-то синий труп. Уиллом он просто быть не может.
да-да, обманывай себя,- едко подает голос внутреннее «я», а я кривлюсь и делаю вид, что в горле запершило. всем моим внутренним советчикам лучше заткнуться. на час – другой. или вообще на сутки. и если все же там…
- ты куда?- видя, что я встаю с места и на ходу натягиваю пальто, встрепенулась Билли, разбиравшаяся в списке документов, которые стоит предоставить до открытия клуба.
- скоро вернусь,- коротко кидаю, даже не обернувшись и выхожу из комнаты, предоставляя сестру самой себе. говорить ей сейчас о визите в морг не стоит, преждевременная паника нам ни к чему. моя младшая сестра более чувствительна: будь то драма на экране телевизора или же драма в жизни. а эту новость она тем более не сможет принять стойко и утратит надежду прежде, чем я узнаю, что меня ждет в морге на самом деле.  но я то знаю, что там ничего стоящего нет. просто. какой-то. бродяга. эта мантра очень помогает, о другом и думать не хочется. что толку, если я распущу нюни?
еду не спеша, будто специально оттягивая момент правды, будто это чудесным образом изменит ее, если вдруг она и правда мне не по зубам. медлю и эта отсрочка тянет за тонкие нервы, играя на них, как на гитарных струнах и концентрирует импульсы страха в животе. эта история не может закончиться смертью. по крайней мере не его.
включаю музыку, почти на полную и резкие звуки заполняют салон. мешают думать и предаваться мрачным мыслям. желудок начало сводить. чем ближе к моргу, тем сильнее тревога.
- как девчонка на выпускном,- усмехаюсь я своему поведению. напускная веселость не вяжется с предстоящей процедурой, но прыгать в бездну отчаяния и страданий сейчас не самое лучшее время. осмыслить все, пропустить через себя, выпустить того самого человека, с чувствами и эмоциями, я всегда успею.
наконец, здание полицейского департамента заполняет все лобовое стекло и приходится притормозить на парковке. заглушаю двигатель и смотрю на часы. еще нет и четырех, даже виляния по городу не помогли поторопить время. достаю из бардачка пачку сигарет и снимаю с нее защитную пленку, но потом вспоминаю, что не курю уже лет шесть, а пачка осталась со времен семейной жизни, когда жена скрылась из виду. еще одна больная мозоль, которая не позволяет мыслить позитивно. с досадой швыряю сигареты на переднее сиденье и вылезаю из машины, понимая, что прятаться в ней вечно не выйдет. от этого тело на железной полке не станет живее. но, если бы это и был Уилл, то за эту возможность я отдал бы все.
полицейские участки не люблю со времен школьного возраста: то с отцом приходилось там находиться, то сам попадал из-за мальчишеской непокорности. да и вообще, участки нагнетают больше, чем морги. уж поверьте мне. уточняю местоположение морга, тут же подлетает констебль и спрашивает мое имя. удостоверившись, что я именно тот, кому он звонил совсем недавно, отправляется вместе со мной на опознание. пытается разговорить меня, выказать сочувствие. я молчу, недовольно поглядывая на мужчину и всем видом показывая, что разговаривать с ним не намерен. я же сюда пришел не дружбу заводить? ну так почему бы тебе приятель, не заткнуться?
в принципе, морг можно с легкостью найти, идя по холоду, как обычно собаки находят добычу по запаху. так для чего же я, собственно, обратился за помощью? наверное, для засвидетельствования, что там не мой брат. но откуда же им знать, что это не он? ведь фотография, как видно, не помогла опровергнуть факты и они все равно позвонили мне. эта мысль еще больше подстегивает меня развернуться и рвануть на выход. полицейские ошибаются. и это ошибка.
полицейский распахивает передо мной широкую дверь, ведущую в «холодильник» и приглашает зайти внутрь. нерешительно переступаю порог, ежась от колючего холода и острых запахов препаратов, с едва различимым морозным сладковатым привкусом. так пахнет смерть в морге. хочется сплюнуть этот противный вкус, но некуда. и приходится силком затолкать слюну обратно, давясь ей, как испортившимся томатным соком. взгляд тут же выхватывает из комнаты железный шкаф с закрытыми отделами для хранения тел, кафельные белые стены, режущие глаза вкупе с люминесцентным светом, хрупкую женскую фигуру в белом халате и на высоких шпильках, с распущенными белокурыми локонами. она выпрямляется, как только дверь за спиной глухо хлопает и оборачивается, чтобы посмотреть кто к ней пожаловал.
вообще, я ожидал увидеть в морге грузного лысеющего мужичка или же сухопарого старичка, преданного своему делу. быть может молодого патологоанатома, еще не с просохшим молоком на губах; женщину средних лет, в бифокальных очках. и неизменно на одном из трупов должен был покоиться бургер с жирным куском котлеты между хлебных половинок. в общем, стереотипы черпаю из фильмов. конечно, Меган Хант не подходит ни под одно описание, но и ей бы я не был столь удивлен, как этому судмедэксперту. пришлось с силой сцепить челюсть, чтобы она не отвалилась на кафельный пол. я сделал лицо, насколько это было возможным, непроницаемым и выдержал сверкающий льдинками холодный взгляд Чарли Мэйфилд, девушки _из_ прошлого. вот так встреча!
- мы пришли на опознание тела… того самого,- многозначительные паузы, интонации. я отвожу взгляд с девушки, пытаясь показать безразличие, но желваки ходят ходуном от напряжения,- ну его нашли под утро…- подсказывает коп, совершенно не чувствуя повисшее в морге напряжение. я тут же впиваюсь злобным взглядом в офицера.
- вы нашли его утром, а позвонили мне только сейчас?- вот теперь я и правда зол не на шутку,- отлично! показывайте,- резко вырывается требование. если они позвонили не сразу, значит сомневались. значит это точно не мой брат. но облегчение пока не спешит заполнять меня до краев. на самом деле я не так сильно уверен, что хочу увидеть тело. жесткие ноты в голосе лгут, так же как и мое поведение, которым я не спешу выказать узнавание. пусть уж лучше она решит, что я ее не узнал. просто потому что не место и не время.

вставляем сюда